Вы верите в знаки?

Всю ночь с 8 на 9 апреля Уэсу не спалось. То бросало в дрожь, аж зубы стучали, то сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. К пяти часам приснился кошмар, стремительно превратившийся в сонный паралич, во время которого, как известно, в голову лезут далеко не самые приятные образы, воплощённые в галлюцинациях и других зримых и незримых фокусах человеческого мозга. Снился сын. Тот самый, взрослый, носящий другое имя, вспомнившийся с болью и тоской, присущей лишь родителям, упустившим большую часть взросления потерянного и вновь приобретённого ребёнка, снилась Аманда, ненавидящая и обвиняющая его в исчезновении. Внутренний голос не затыкался. Джулиан вдруг понял, что это его последний шанс вырваться на свободу.

Побег.

Страшно. После событий первого апреля это был лишь вопрос времени, когда весь комплекс начнут перевозить в место посерьёзнее старой невидимой хижины. Неудавшуюся попытку сбежать зафиксировали в личном деле Уэса с донесением, что объект не оказывал сопротивления и в целом был паинькой — обошлись без транквилизаторов и предписаний. Ему оставили относительную свободу. Правда перевели в отдельный бокс в зоне строгого содержания. Гарднер сообщила о переводе в “Финвал” —  сухо, без лишних эмоций, и оставила Джулиану на память угрозу, мол, если в следующий раз попробует брыкаться, ей придётся надеть на него поводок покороче.

(Лестно, ага. Щека всё ещё горит от пощёчины, когда мы неловко пошутили про BDSM и желание Анастасии поиграться в госпожу).

В общем, да. Утром 9 апреля Уэс почувствовал, что вот-вот произойдёт нечто, что позволит кролику сбежать наконец из клетки и метнуться прямиком через лес хоть куда-нибудь, но подальше от комплекса. Карты и комбинации должны сойтись. Феликс? Джулиан отчасти понимал, что если парня не выведут одновременно с ним, то придётся ненадолго попрощаться (да, мы вытащим его, снаружи мы полезнее, чем взаперти, мы что-нибудь придумаем). Знаки. Интуиция у патанатома всегда работала на отлично, жаль, что во время исчезновения дала осечку.

—  Судя по всему, у меня всё ещё огромный кредит доверия, да, парни? — очень неловко отшутился Джулиан, когда охрана протянула ему новую, невиданную доселе приблуду. Ошейник. (Наручники нам уже знакомы, их снять попроще, если знать, как). Едва Уэс надел его, как по всему телу пробежала волна мелкой-мелкой дрожи, такую испытываешь, когда рядом с ухом взрывается шарик. В ладонях чувствовалась слабость, отчего-то потянуло в сон (от того, что мы не спали ночь, наверное), и А036 был готов к транспортировке. Джулиана вели коридорами базы до выхода. Со скуки он всё ещё зачем-то запоминал дорогу, но едва кожи коснулся ободряющий лесной воздух, как в сердце ударила доза адреналина. 

Вот же! Вот! Последний шанс. Если не сейчас, то когда?

(Так, осади. Попробуешь вырваться, тебя очень легко скрутят и, как котёнка, загрузят в железный бокс. На тебе висит не простое украшение, а самый настоящий гаситель стигмы. Иначе как объяснить это гнетущее ощущение?)

Нужно выждать.

Осталось немного.

Мы не упустим.

Уэс с напускным спокойствием откинулся назад, соприкоснувшись спиной с прохладной стенкой салона бронированной машины. Конвой сел по обе стороны, у одного из сопровождающих на поясе звякнул шокер (Рэнди, от которого пахло “Твинкис”, уже пояснил, что любая попытка дёрнуться будет караться ударом в бедро). Джулиан отметил, что карабин легко сорвать, а ключи Рэнди всегда держит в верхнем кармане рядом с обёрткой от “Твинкис” (кстати, с повышением тебя, Рэн, теперь ты не просто ходячее мясо, а боец “Асахи”). Так на всякий случай. 

— А что насчёт комиссии по встречам? —  завёл будничную беседу Уэс, насмешливо изогнув бровь. —  Я не отказался бы от завтрака по приезду.

—  Молча сиди.

(А ведь у Рэнди наверняка с собой шоколадка).

Молча не получилось. Прозвучавший взрыв ударил по ушам, отключая все последующие звуки, ставя на “стоп” фоновый шум. Машина едва не перевернулась, охрану бросило на пол, а боец, что захлопывал двери, инстинктивно нажал на ручку и вывалился наружу, гостеприимно открыв Уэсу пусть к спасению. А036 ощутимо ударился плечом, но успел сгруппироваться (память забавная штука, вовремя выдала навык, полученный в армии). В звенящей тишине он едва слышно выругался (костерил судьбу за смертельные последние шансы) и, разглядев шокер на поясе у кряхтящего Рэнди, ловко сорвал его с карабина.

— Видимо, позавтракаю я уже не здесь, —  цыкнул Уэс, снимая шокер с предохранителя и прижимая трещащим концом к открывшейся шее одного из охранников. Первое правило —  не убивать. И не использовать способность. Хорошо, что у Джулиана был кредит доверия —  иридиевый ошейник он отстегнул так же, как застегнул, да только от чувства некоторой “ватности” в движениях это его не избавило (наручники, видать, тоже непростые, поэтому Рэнди тоже получил дозу электричества в незащищённую часть руки и подарил подопечному билет наружу). Правда, в следующий раз стоило бы для начала проверить, что на необычном аксессуаре для утренней пробежки не предусмотрена система самоликвидации (в смысле “в следующий раз”? Пиздец, ты оптимист, конечно).

Уэс не особо элегантно покинул салон машины, отбросив в сторону наручники. Первое же, с чем он столкнулся —  это столб едкого дыма, бросивший в лицо жар от горящего автомобиля. Если за диверсией стояли те же ребята, что и в прошлый раз, то они выбрали самый удачный момент, чтобы нанести удар, ведь большая часть базы уже покинула периметр. Охрана действует по протоколу. Призовут подкрепление и всем кранты.

(Думай, думай, думай).

В пламени и дыму Джулиан заметил знакомый силуэт.

(Видимо, у судьбы для нас предусмотрен просто необъятный запас удачи, раз она подбрасывает такие подарки).

—  Феликс! — позвал он, слишком поздно вспомнив, что скорее всего у всех в зоне поражения заложило уши. Джулиан решительно побежал к Хоуи, надеясь, что в спину не прилетит дротик транквилизатора.

Отредактировано Julian Vess (2021-05-03 05:17:52)

[indent] Жизнь обтёсывает девушку с каждым годом всё сильнее, упорно делает её всё жёстче и жёстче. В приюте её называли пацанкой, и это даже не было обидно. Кира просила воспитателей разрешить постричь волосы покороче, но максимум, на что удалось уговорить, — удлинённое каре, которое ей приходилось собирать в маленький хвостик, чтобы волосы в лицо не лезли. Не мешали, открывали ей обзор. Чтобы было удобно убегать, бить и залезать на деревья. Искать ей семью никто не пытался, хотя всем очевидно, что у красивой девчонки с чёткими принципами были все шансы получить совсем другую жизнь.

[indent] В свои годы у Саттон слишком прагматичный подход к жизни и отсутствие каких-либо мечт и воздушных замков. Сейчас же девушка отросшие волосы убирает в пучок, всё так же, как и раньше, ходит с ссадинами на лице и руках и кидается (бешенная тварь, как говорят надзиратели). К своей роли психованной бабы с яйцами Кира привыкла ещё к шестнадцати; не то чтобы до этого пыталась спорить, но теперь и не реагирует. Чешир выбила себе уважение кулаками, угрозами и исходящим от неё чувством опасности. Чешир выбивала себе право жить так, как хочет сама. Выгрызла зубами буквально, но не жаловалась. Только вот эта клетка «Вектора» никак не входила в её планы. Однажды Кира смогла избежать тюрьмы благодаря Мире, теперь же надежда была только на себя саму.

[indent] Свинцовая тяжесть разливается по векам и под ними расплывающимися кругами по водной глади; она стекает в углы глаз, стоит попытаться их открыть. Писк омерзительный. Считающий её пульс, количество вдохов-выдохов, когда лёгкие раскрываются и схлопываются кислородными мешками. Кира открывает глаза. Камеры видеонаблюдения необычайно бесят. Белизна палаты, заезженная и посеревшая от времени, не режет стеклянной крошкой по роговице, как халаты на «добреньких» учёных, которые пытаются лишь «помочь».

[indent] С изнанки рёбер царапает когтями. Злостью? Страхом? Злостью, полной страха? Саттон не знает. И не уверена, что хочет знать. Не успев открыть толком глаза, её камера пыток, как сама нарекла девушка, открывается с ужаснейшим скрипом — аккомпанементом раздавшемуся голосу охраннику:
[indent] — Спящая красавица, подъём! Поздравляю, сегодня ты переезжаешь в новые уютные апартаменты.

[indent] — Знаете, я бы выглядела лучше, если бы меня не выдернули из постели в такую рань. Не знаю, что у вас всех в голове повернулось, но иногда я думаю, что лучше бы на них как-нибудь упал кирпич, — Кира вдруг кривится. — В отличие от вас — я круглыми сутками не готова выполнять прихоти по щелчку пальцев.

[indent] — A101, не заставляй нас применять силу. Протяни добровольно руки и позволь нам спокойно надеть на тебя ошейник, и давай без глупостей. Видишь паренька, — охранник кивает в сторону бойца с транквилизатором, — ты же не хочешь, чтобы мы тебя выносили отсюда?

[indent] Кира замирает и перестаёт дышать: кислород застревает в гортани вдохом, лопается, сгорает. Руки почти не слушаются, словно поражённые парезом. — Поняла-поняла, никаких фокусов, — ворчливо отвечает девушка, в меру обиженно и в меру зло. Она не хочет думать о завтрашнем дне, о том, что будет с ней дальше. Ни о чём не хочет, потому что всякая мысль отравлена осознанием собственной беспомощности. Она не вглядывается в лица, пока идёт по многочисленным коридорам, и наконец выходит на улицу — слишком погружённая в себя. Горечь подкатывает к горлу осознанием побега. Очередного. Возможного. Вот только, как всё провернуть, когда она под прицелом?

[indent] Машина скоро тронется. Всё в порядке. Мысль спотыкается. Кира переводит взгляд на окно. Сердце начинает частить в груди. Нет, она слишком задумалась. Ещё пара минут, и они поедут дальше. Раздастся сигнал, машина тронется. Но вместо раздражающего «поехали» слышатся лишь звуки стрельбы. Девушка медленно вдыхает. Глубоко. Выдох лопается пузырём в лёгких, но не это заставляет её примёрзнуть к креслу. Их машину, неожиданно для всех находящихся внутри, подкидывает в воздух на пару метров. Саттон жмурится, желая задохнуться или исчезнуть, раствориться в этой темноте. Ей необходима передышка от того, как мир переворачивается в который раз.

[indent] От взрывов и резкого приземления в ушах звенит, почти закладывает. Хотелось бы, чтобы образовался вакуум, но куда правильнее впитывать каждую ноту. Кира снуёт между потерявшими сознание охранниками, уворачивается от чужих локтей и аккуратно снимает с себя ошейник. Руки же всё ещё безбожно ноют от наручников. Проявив недюжинную для себя ловкость, в таком подбитом состоянии она поднимается и приоткрывает погнутую от падения дверь. Никому до неё нет дела. Никто не оборачивается, не окликает. Кира замедляет шаг. Дверь же на место ставит: вдруг бойцы придут в себя раньше времени. А ещё ведь нужно от наручников избавиться скорее.

[indent] Ветер прохладный и сладкий одновременно. Девушка впервые за несколько месяцев вдыхает полной грудью, не называя даже в голове заветного слова. Кира Саттон сама не замечает, как оказывается подле таких же подопытных. Крики, запах гари и шквал чужой жизни, в которой они всего лишь пленники, — всё меркнет и стихает. Она вдыхает осторожнее, вглядываясь в линию горизонта.

[indent] — Это наш шанс, ребята, — говорит Чешир совсем тихо, зная, что никакой шум не помешает её услышать.
[indent] Возможно, они выдержат и смогут сбежать.
[indent] Возможно, они обречены и вновь станут пленниками.

Сколько Саймон себя помнил, его воспитанием занимался дедушка, почти не допуская свою дочь к собственному сыну, тот как будто старался компенсировать отсутствие в жизни маленького внука настоящего отца. Он так и не простил своей дочери то, что она дала Саймону фамилию «этого безответственного обормота». Его дед – Рой Кэди – хоть и не был карикатурным техасцем, какими их рисуют в голливудских фильмах, но манера его поведения недалеко ушла от повадок истинных южан. Он старался с маниакальной страстью воспитать из внука такого же гротескного героя какого-нибудь дешевого боевика. Сай к жизненным урокам деда относился уважительно, но при этом настойчиво продолжал от них увиливать, пока старик внезапно не слег с тяжелой формой пневмонии и не сгорел как спичка буквально за две недели. Однако успев вложить в пустую голову мальчишки много полезных навыков. Один из них – это стрельба из огнестрельного оружия. На охоту Саймон конечно не ходил, но с завидным постоянством посещал стрелковый клуб два раза в неделю, даже когда деда не стало и никто не подгонял его пинками и укорами.
Рой вообще успел изрядно потаскать внука по самым разным клубам, обществам и собраниям, начиная от секции любителей дайвинга(хотя до ближайшего моря было несколько сотен миль) до общества по защите дикой природы. Он то ли пытался найти внуку хобби по душе, то ли старался впихнуть в того самые разнообразные знания из совершенно разных областей, в надежде вырастить достойного приемника. В любом случае свои цели дед никогда не озвучивал, зато очень яростно занимался воспитанием Саймона и всесторонним его развитием.

То, что он слышит выстрелы, Саймон понял сразу. В отзвуках очередных приглушенных хлопков юноша уже смог без труда опознать новые штурмовые винтовки А-15. Выстрелы были четкие, хлесткие, что говорило о малой отдаче ствола. Эти штурмовые винтовки были недавней новинкой, Саймону даже свезло подержать такую в руках, самому пострелять не довелось, но он видел ее в действии (руководителю их стрелкового клуба повезло больше). Этот характерный звук он запомнил, слишком отличалась отдача этой серии от своих предшественников. Все это было, конечно, очень увлекательно, но Саю мало верилось в то, что местные охотники решили погонять дичь из новомодных штурмовых винтовок. Даже больше - он не был уверен, что и на вооружении армии есть такие автоматы, если только у каких-то элитных подразделений.
Если подключить фантазию, можно предположить, что тут снимают очередной бесконечный сериал, и что «большой бум» очень похожий на взрыв и услышанный им раньше был вовсе и не взрывом, а простой постановочной сценой.  Но в это очень слабо верилось. Особенно Саймону. Особенно если учесть причину того, как он тут оказался.

Несколько недель назад, собрав все свои пожитки, новоиспеченный сирота отправился в Лейкленд дабы встретиться со своим отцом. Что он скажет ему при встрече Саймон не задумывался, возможно, расскажет о смерти мамы, или о том что вот он - его сын, а возможно даже не осмелится заговорить с ним и просто будет издалека наблюдать. Уорд младший совсем не относил себя к разряду робких и боязливых мальчиков, но он всецело доверял своему чутью, которое в отношении людей никогда его не подводило. И если при виде Эвана Уорда его интуиция подскажет, что ему лучше не связываться с этим человеком, то Сай просто развернется и уедет на своем байке в закат. В любом случае оставаться дома ему было категорически нельзя, собственность и банковский счет, оставшийся от матери должны были перейти в распоряжение юноши только после совершеннолетия. А значит ему предстояло еще два года коротать как минимум в детском доме, а как максимум(это самый худший вариант) Саймона определят в приемную семью. При таком раскладе уж лучше два года числиться без вести пропавшим, а потом вернуться и вступить в права наследования. План был идеальным. Но только теоритически. На практике он начал сбоить сразу. Во-первых, покинуть родной штат, когда тебе неполных семнадцать, оказалось задачей не из легких, преодолевать границы округов приходилось волчьими тропами. Во-вторых, Саймон был очень стеснен в средствах, так как доступа к счету у него еще не было, то пришлось насобирать по углам наличность, которой оказалось негусто. В паре городков он даже умудрился подработать разнорабочим в нескольких кафешках.
Достигнув штата Флорида, он наконец смог выдохнуть спокойно – цель была почти достигнута, но сначала нужно было хорошо выспаться. Не считая утомительной дороги, Сай очень плохо спал, точнее он просто дрейфовал между сном и реальностью. Его сны были настолько детализированными, что он иногда не понимал, было ли происходившее в них только сновидением.

Он увидел его первый раз, когда вырубился в придорожном мотеле рядом с Лейклендом. То, что это его отец – Эван Уорд, Саймон не сомневался, как бывает во сне – ты просто знаешь. Беседа у них вышла короткая и скомканная, но нужно отдать должное Эван держался очень достойно и почти не удивился наличию у него мелкого отпрыска. Естественно младший и не думал придавать значение этой встрече, мало ли что может присниться, особенно когда ты проколесил на адреналине несколько штатов. Но парень был уверен, что его отец выглядит именно так, каким он видел его во сне. Самое странное случилось следующей ночью, Сай снова долго не мог уснуть, беспрестанно ворочался и подминал под себя покрывало, стараясь поудобней угнездиться. И думал. Очень сильно и громко думал об отце, пока сон не сморил его. И он увидел Эвана снова, но это было бы не столь удивительным, если бы не тот факт, что отец помнил все, о чем они говорили в их прошлую встречу во сне. Вот тут то Саймон понял, что это не просто сны, это какая-то чертова астральная вуду-магия, в природе которой ему только предстояло разобраться. Из нескольких таких сновиденческих посещений парень уже смог сложить для себе достаточно четкую картину происходящего в городе(внезапно городок оказался чертовски непрост), а так же смог понять в каком незавидном положении находится его отец.

Естественно в лесу Саймон оказался непросто так, у него было много свободного времени, и он примерно набросал для себя места, где можно было основать хоть что-то напоминающее военную базу. Младший с азартом обкатывал все лесные дороги в поисках хоть чего-нибудь подозрительного: заброшенного здания, дороги приводящей в тупик, да хоть необычного домика на дереве, того что могло навести на след таинственной организации, скрывающейся в Лейкленде. Однако как ни готовился Саймон к чему-то странному, автоматная очередь в глухой чаще стала для него полной неожиданностью. Низко пригнувшись, он, аккуратно лавируя между деревьями, отправился в сторону звуков.
Уже через несколько сот ярдов его глазам предстала удивительная картина, ну прямо как в боевиках, парень даже ухмыльнулся, насколько карикатурно все выглядело. Из-за рассеивающихся клубов дыма явственно проступали остовы грузовиков, некоторые из них лежали на боку, как игрушечные машинки, разбросанные непослушными детьми. Сай ловко спрыгнул в канаву у дороги и, пригнувшись, направился к одному из грузовиков, машина его не интересовала, он отчетливо видел группу людей собравшихся у задней двери. Сначала они что-то увлеченно обсуждали, а потом как по команде стали разбегаться прочь. Кроме одного человека – это был его отец. Увидеть его вот так наяву, в таком месте, при таких обстоятельствах, сказать, что это стало неожиданностью для Саймона – ничего не сказать. Он буквально остолбенел на несколько секунд в своем импровизированном укрытии, но довольно быстро пришел в себя. И сразу начал обдумывать, как бы привлечь к себе внимание отца, не выбегать же к нему вот так с распростертыми объятиями, окликнуть его тоже затея не очень умная, мальчики в форме вряд ли будут разбираться и просто расстреляют подозрительные кусты издалека. Поэтому Саймон пришел к одному единственному решению, самому безопасному, по его мнению – пока он просто будет наблюдать и выжидать удобного случая.

Джулиан прекрасно понимал, что бежать в никуда —  плохая идея для стартапа (да и что такое “стартап” мы ещё понимаем неправильно, признаемся честно). Но если после возвращения ориентиры отсутствовали в принципе, то теперь, имея на руках союзников и представителей нынешнего времени (которые не только могут описать, что такое “стартап”, но и научить старика пользоваться смартфоном), Уэс щеголял перед мирозданием с козырями: где-то там в Лейкленде живёт Адам, Мира, да и просто те люди, кто мог его каким-то образом вспомнить. Проблема была в том, что из Джулиана стратег, как из говна пуля, планировать на несколько шагов вперёд работало для него только в шахматах, где есть схемы и уже готовые решения, описанные в книгах и рассказанные на тех самых курсах после школы. Живыми людьми не сходишь по клеткам, их не спрячешь за пешками, ведь они сами пешки. Нужно было быстрее соображать. Быстрее и, желательно, без применения грубой силы (ха-ха, ты в зеркало давно смотрел?).

А036 неосознанно схватил Феликса за предплечье, когда подбежал Эван Уорд. Оснований не доверять бывшему работнику “Веткора” у Уэса не было, но он всё равно инстинктивно закрыл собой Хоуи и чуть нахмурился, не зная, чего ожидать (мы на стрессе, нам нужно бежать прямо сейчас, без разговоров и обдумываний плана). Взрывоопасный стигмат дал направление побега, от сердца у патанатома отлегло, но не успел Джулиан как-то ответить, как сквозь дым и поднятую пыль на них вышла Кейт Шарп, и события приобрели совершенно иной оттенок. От неё исходила угроза, которую Уэс почувствовал кожей, и его в секунду бросило в холодный пот.

(Нет, мы не бросим Феликса. Пацан пережил слишком многое, отправлять его в “Вектор” снова —  подобно предательству, мы не намерены делать выбор.)

Уэс всё ещё стоял перед Хоуи. Смешно со стороны смотрелось, наверное, как какой-то щуплый пацан строит из себя героя, но Джулиану было всё равно. Кейт прекрасно знала, чей разум находится в клетке из пережитых травм и сомнений, угрожая оружием, она ничего не добьётся, разве что придётся стрелять по всем. Безмолвствуя, впрочем, Джулиан всё ещё лихорадочно думал, как поступить. В мыслях этих он покосился на девушку “Экстера”, освобождённую вместе с ними по воле случая (отцовский инстинкт сработал на ура, нам бы к специалисту, Уэс, мы всегда защищали других, сублимируя собственные проблемы, не прикрывайся героизмом, нам ещё сына обнять нужно, а вот уже потом задумаемся о чём-то глупом, окей, capiche?). Было не особо похоже, что у неё есть пункт назначения, но, объединив усилия, они обязательно что-нибудь придумают.

(Нам очень хочется в это верить, потому что юношеская наивность идёт вперёд адреналина, сердце колотится, слышишь? С перерывами. Где-то между ударами скребётся надежда, не проеби её).

—  Кейт, стой! —  Джулиан поднял руку и судорожно вздохнул, в растерянности оглядываясь и опасливо приподнимая плечи. — Я знаю, что они “Экстеры”, поэтому…

Он указал на ошейник на земле.

—  Мы возьмём это. Пожалуйста, опусти оружие.

Джулиан нахмурился, всем видом показывая, что не сдвинется с места. Уорд тоже напрягся, но от чего-то другого — о, да, Уэсу знакомо это чувство. Он не желает навредить Шарп, ещё в карманном измерении Николаса Брауна сквозило между этими двумя сладковатая дымка какой-то недосказанности вперемешку с колючими горестями: они не пара, и причин этому масса. Если сейчас Кейт сделает глупость, Эван может и не вступиться за них. Или?

Уэс с надеждой глянул на Уорда.

—  Без них я не уйду, — быстро бросил А036 и крепко сжал предплечье Феликса. —  Мы сбежим вместе.

Вдалеке прозвучала автоматная очередь, что-то глухо ухнуло, сердце у Джулиана снова пропустило удар, и он в очередной раз подумал о том, что мутировать следовало не в аутолиз, а во что-то гораздо смертоноснее (и полезнее). Тогда и жить стало бы сложнее, но зато сейчас от него было бы больше пользы.

(Польза… Аарона ранили, а может и убили из-за того, что ты не смог ничего сделать. Твоя стигма —  просто способ расправиться с противником в ближнем бою, но приблизиться не даст выпущенная в лоб пуля, пули мы останавливать не умеем. Думай!)

Внимательно следя за дулом автомата, Уэс покачал головой, как бы говоря всем, что конфликт насилием не решить.

Он смутно надеялся на Эвана.

Но времени на разговоры становилось всё меньше и меньше.